О преподобном Матфее.
На кладбище возле забора Стоит небольшая часовня. Здесь мощи Святого Матфея, Здесь много народу сегодня.
Вот слышится пение хора, Священство читает акафист: Чтим память Святого Матфея; Для нас это - светлый праздник.
А в годы безбожной власти Ровняли с землею могилу, Чтоб люди забыли о старце, Но люди его не забыли.
Своим ходатайством пред Богом Он всех утешает скорбящих, Дает нам посильную помощь, Врачует недуги болящих.
На кладбище возле забора Стоит небольшая часовня … Сюда приходить будем к старцу Всегда, и не только сегодня. Обратная связь |
Вот уже 80 лет верующие почитают Матфея Яранского как народного заступника, скорого ходатая ко Господу за всех его поминающих. Многое в судьбе о. Матфея остается таинственным, загадочным. Глазу открыта лишь внешняя канва событий – внутренняя жизнь праведника Божия для нас, грешных, - великая тайна.
В конце 30-х или начале 40-х годов ХIХ века нолинский государственный крестьянин Козьма Федорович Швецов, родившийся в 1807 году, пришел в Вятку на заработки, женился на юной Надежде Варфоломеевне из мещанского сословия и остался здесь навсегда. Он был старше супруги на 12 лет. В 1845 году у них родился первенец Михаил, в 1848 дочь Александра, 1854 – Федор. 23 мая /4 июня 1855 г. в понедельник второй седмицы по Пятидесятнице в день обретения мощей святителя Леонтия Ростовского 36-летняя Надежда Варфоломеевна даровала миру еще одного мальчика. 29 мая / 10 июня, в пятницу, в день поминовения блаженного Иоанна Устюжского, ребенка окрестили. Таинство крещения совершил священник Спасо-Хлыновской церкви о. Василий (Кибардин). Ребенка нарекли Митрофаном, что значит «матерью явленный» (греч.) во имя святителя IV века Митрофана, патриарха Константинопольского. Сохранилась метрическая книга Спасо-Хлыновской церкви, где восприемником записан Яков Никанорович Козаков. Спустя несколько лет семья увеличилась еще на двух малышей: в 1862 году родился Василий, в 1864 – Елизавета. По переписи жителей Вятки Швецовы жили в собственном доме № 1064 на Монастырской набережной (ныне ул. Горбачева) во второй части 124 квартала города. Козьма Федорович работал мастером цеха башмачников. Надежда Варфоломеевна, мастерица хлебного цеха, варила квас, пекла ярушники – большие круглые хлебы из ячменной муки. Родители воспитывали детей в духе любви Божией. Сами они были неграмотны, но старались привить чадам любовь к Святому Писанию. Многие молитвы дети знали наизусть. Все свободное время маленький Митрофан проводил в церкви, как говорил позднее, ходил «в гости к Богу». Образование смогли дать лишь сыну Федору, который окончил уездное училище. Михаил и Митрофан пошли по стопам отца. Михаил в 19 лет был мастером – башмачником, 9-летний Митрофан также осваивал эту профессию. Старшая дочь Александра помогала родителям: вела домашнее хозяйство, нянчила малолетних Васю и Лизу. Выучившись печь хлебные изделия, она, как и мать, стала опытной мастерицей-хлебницей. Бедность вынуждала Швецовых сдавать комнаты. В одном доме ютилось одновременно 5 семей из 18 человек. Когда умер отец, мальчика устроили приказчиком к вятскому купцу Столбову. Здесь он проработал 18 лет. Хозяин доверял помощнику ведение важных дел. При его поддержке молодой приказчик завел свое небольшое дело. Митрофан Кузьмич был глубоко верующим человеком, вел аскетический образ жизни, ходил в храм, самостоятельно освоил Псалтырь. Все чаще посещали его мысли о иноческом житии. В то время в Вятке жил благодатный старец иеросхимонах Стефан (Куртеев), вокруг которого собрались ученики, ищущие спасения. О. Стефан испросил у тогдашнего вятского архиепископа Апполлоса благословение устроить скит. Он был основан в 7 километрах от города в местечке Филейка. Там устроили небольшую церковь и домик для братии. Митрофан обрел в о. Стефане истинного руководителя ко спасению. «По Божию Промыслу притекл еси к праведнику старцу иеросхимонаху Стефану научитися Закону Христову, преуспевая в нем, восходя от силы в силу, да и нас многогрешных научи взывати к спасающему Богу: Аллилуйя». Он желал вступить в состав братии о. Стефана, но долгое время не мог исполнить своего намерения. Мы не знаем, жива ли была в это время его мать, но известно, что на попечении Митрофана Козьмича была младшая сестра Елизавета. «Научись сердечной умной молитве, рассудительности, покорности воле Божией, - советовал ему о. Стефан. – не принимай свое «я» за призыв Божий. Молись, смиряйся, и Господь подскажет, как поступить». Митрофан послушался старца. Он развесил в магазине, где тогда торговал, на стенах листочки с молитвой Иисусовой, чтобы, куда ни упадет взгляд, всегда иметь напоминание о ней. Памятуя слова наставника: «Без смирения нет терпения, а без них нет монаха», - не торопил событий. Так душа очищала себя от себялюбия и чувственности. Люди, не знавшие духовного устроения Митрофана, считали его не от мира сего, блаженным. Однажды он задержался на духовной беседе у о. Стефана, а товарищи-приказчики, решив подшутить, вместо мяса поставили ему вареную свеклу: все равно, мол, не заметит. Митрофан безропотно вкусил овощи, не показав, что подметил подмену, и ничем не выказав своего негодования. 15 (28) августа 1890 г, в день Успения Божией Матери, Господь призвал старца Стефана в вечное упокоение. Час пробил: 35-летний Митрофан Кузьмич продает свой магазин, кладет деньги в банк на имя сестры Елизаветы и переезжает в Филейскую обитель. Сестру он определил в Слободскую девичью обитель, потом в женскую общину близ г. Кукарки (ныне г. Советск), где она прожила до конца своих дней. 24 июня 1891 года Вятская духовная консистория указала принять М.К. Швецова послушником в число братии Александро-Невского монастыря. В годовщину кончины незабвенного старца его постригли в мантию с наречением имени в честь Киево-Печерского преподобного Матфея Прозорливого (ХI в.), в Ближних пещерах почивающего, что в переводе означает «дар Божий». Имя, данное в постриге, оказалось пророческим: о. Матфей воистину был дарован свыше православной пастве Вятского края. Более восьми лет подвязался о. Матфей в Александро-Невском монастыре, проявляя во всем смирение, послушание и ревность к Славе Божией. Под руководством опытных старцев, полагаясь на Промысел и милосердие Божие, он совершил свои первые подвиги бдения, послушания и молитвы, в которых обретал необходимую духовность и телесную силу. Ни одного своего решения старец не принимал без усердной молитвы и без ясного указания Божия. Много времени уделял он изучению святоотеческих творений и стремился познать книжную мудрость русского ученого монашества. Уже тогда он сподобился своим великим смирением и молитвами стяжать благодатный дар прозорливости, который стал явным уже в Филейском монастыре. Незадолго до переезда О. Матфея в Пророческий монастырь к нему ради любопытства пришла на прием прихожанка и стала упорно дознаваться, а что с ней будет в ближайшее время? О. Матфей слушал, не перебивая, но все молчал. Прихожанка недоумевала: всех принимал приветливо, со всеми разговаривал, а с ней молчит. Она в душе даже сердилась на него, но не уходила, желая услышать о своем будущем. Батюшка встал, подошел к ней, протянул в руке три сухарика: «Ступай с Богом. Вот твое будущее. Да молись, не ленись». Даже не благословив, повернулся и ушел в другую комнату. Посетительнице ничего не оставалось, как покинуть келью старца. Но она недоумевала, что значат три сухаря? В скором времени с ней случилось несчастье – сгорел дом и все постройки. Осталась с тем, в чем выскочила из огня. И в течение трех лет питалась именем Божьим, т.е. собирала милостыню по деревням и селам. И только тогда поняла, что таким образом прозорливый батюшка предрек такую беду, а видимо, прямо сказать не решился, чтобы в душе не посеять гнев и ропот на Волю Божию, а кривить душой не умел. В 1899 г. в 10 км от города Яранска, в имении благочестивой купчихи А.Д. Беляевой, был заложен монастырь в честь ее небесной покровительницы Анны пророчицы. Строителем назначили иеромонаха Нила, келейник управляющего Вятской епархией Алексея (впоследствии игумен). Судьба его такова. По окончании Новоторжского городского училища поступил на службу в Тверскую земскую управу, где выделялся из среды сослуживцев своей необычной жизнью: приводил на квартиру странников и нищих, кормил их, покупал листки религиозного содержания, раздавал беднякам. Богомольный чиновник целыми ночами простаивал на молитве. Лишь брезжило утро, шел в церковь, а оттуда, несмотря на усталость – на службу, где добросовестно исполнял свои обязанности. Промыслом Божиим этот человек был направлен в Вятку. Вятский епископ Преосвященный Алексей, заметив его высокое устроение, постриг в мантию, затем хиротонисал в иеромонахи и наконец назначил строителем Яранской обители. 10 июня 1899 года была совершена закладка монастырского храма, 25 сентября – его освящение. На долю о. Нила выпало много трудов по первоначальному строению Пророчицкой обители. Он ввел отправление служб по образцу пустынных монастырей, неустанно трудился, подавая пример братии, был добр, милостив, часто жертвовал для людей последним. Слух о нем достиг близлежащих селений, и крестьяне стали посещать монастырский храм. Каждое слово проповедей о. Нила запечатлевалось в сердцах богомольцев, подвигая их на покаяние, на перемену своей жизни. В помощь ему для отправления церковных служб был прислан из Филейского монастыря о. Матфей. Люди относились к нему с почтением как к старцу, ничего не предпринимали без его благословения. Зная, что получающий награду на земле, лишается ее на небесах, о. Матфей сторонился славы людской. Служил один, без диакона, чаще раннюю литургию. Имея больные ноги, носил толстые валенки, ходил по храму один, с кадилом, часто кланялся. Суровые испытания возложил Вседержитель на о. Матфея, которому в первые годы монастырского строительства приходилось вести почти всю службу, исполнять различные требы, наблюдать за строительством и выполнять келейнические обязанности у больного настоятеля: топить печи, готовить пищу, стирать белье. В связи с физической невозможностью старцем Нилом исполнять настоятельские обязанности в 1902 году временным управляющим Пророчицкого монастыря был назначен иеромонах Пахомий Кедров. Пахомий (Кедров), будучи владыкой, благословил Лаврентия Черниговского постригать в монашество в годы гонений. А 12 февраля того же года о. Матфей был утвержден благочинным и духовником обители. 29 сентября 1902 г. Вятская духовная консистория указала быть яранско-пророчицким настоятелем 38-летнему игумену Геннадию, принявшему монашество 6 (18) апреля 1896 г. в Александро-Невском Филейском монастыре. Но настоятель, хорошо зная по совместному иноческому житию о. Матфея и учитывая его торговое прошлое, благословил его исполнять должность казначея обители. (ГАКО. Ф 237. оп 72.Д.4.Л.54.) Он искал единственно живого богослужения, которое приобретается Иисусовой молитвой при полном внешнем безмолвии. Свои послушания о. Матфей нес с терпением и смирением, уповая на милость Божию и помня завет праведного старца Стефана: «Терпением только можно постигнуть мира духовного, войти в пристанище вечного упокоения». Каждое лето он стремился побывать на могилке о. Стефана в Александро-Невской Филейской обители, где черпал силы для своего многотрудного иноческого служения и, возвращаясь, выглядел обычно духовно окрепшим, просветленным и радостным. В Пророчицкой же обители часто он брал в руки двухтомник проповедей и речей своего любимого учителя и находил в них решение многих вопросов духовной жизни. Старица Иустина рассказывает: «Отца Матфея всюду прославляли за его добродетельную подвижническую жизнь. Один человек хотел видеть о. Матфея и пришел в храм. О. Матфей был в алтаре. Увидел батюшку, когда тот выходил из алтаря, и подумал о нем: «Вот он какой, как седая овечка». О. Матфей вежливо взглянул на него и сказал: «Я не седая овечка, а иеромонах Матфей» Знавшие о. Матфея в яранский период его жизни люди вспоминают, что это был благообразный старец, роста ниже среднего. Несмотря на постоянные бледность и худобу, лицо его и в старости не утратило былой привлекательности и приятности. Волосы были длинные, курчавые и седые, борода и усы – черные, позднее с проседью. Глаза умные, проницательные, глядя на собеседника, пронзали его душу насквозь. Стремление жить страннически, достигая внутреннего монашества вниманием к себе и молчанием, наложило отпечаток на его поведение. Он постоянно тяготел к уединению, был молчалив, ходил, опустив голову, погруженный в молитву. Пустых разговоров не вел, избегал шуток и смеха, праздничного времяпрепровождения. Любопытство считал одним из самых тяжких грехов. Но за этой внешней суровостью, неприветливостью скрывались ум мудреца, по-детски доброе сердце и душа праведника. Константин Дмитриевич Бакшаев с супругой Анной Михайловной оставались верны Церкви в годы самых лютых гонений. Константин Дмитриевич поведал рассказ своего покойного отца, диакона Успенского собора о. Дмитрия. «Брат Павел был холостой, и родители построили ему дом, - рассказывал о. Дмитрий сыну. – Я же, будучи женат, проживал с отцом и матерью и ни в чем не смел их ослушаться – в то время еще родителей боялись. И задумали мы с твоей матерью поискать счастья на чужой стороне. Пошли за советом к о. Матфею. В лицо он никогда не смотрел, всегда в пол, чтобы не смутить посетителя. Рассказываю, а старец не взглянет, и понять невозможно, как он к моим словам относится. Правду сказать, я думал, он не благословит, оставит меня дома досматривать родителей. Но о. Матфей сказал: «Поезжай, только тебе всего дадут мало. Своей рукой ничего не бери и не ропщи на отца и мать. Мое благословение тебе такое: с копейки наживешь тысячи». На северных приисках Дмитрий Бакшаев устроился молотобойцем. Потом его призвали в армию, а жена с тремя детьми вернулась в Яранск. К революции по благословению старца они скопили около двух тысяч рублей, по тем временам огромные деньги, но с новыми порядками все потеряли. После окончания гражданской войны Бакшаев приехал в родной город, принял хиротонию и 20 лет прослужил диаконом в Успенском соборе. Похоронили о. Дмитрия недалеко от о. Матфея. Обстановка его келии отличалась строгой простотой. В переднем углу стояли большое распятие, несколько икон (Нерукотворного образа Спаса, Казанской Божией Матери и ряд других) с лампадою, да аналой с Евангелием. Около двери висели ряса и подрясник с мантией. Одежду он носил скромненькую, порой залатанную. На деревянной кровати лежали холщовый, набитый соломой тюфяк и такая же подушка. Для приема гостей имелось несколько стульев. Повседневная жизнь о. Матфея начиналась с келейного правила. Вставал очень рано, одним из первых среди братии. Затем шел в храм и служил, чаще – один. Пение любил негромкое, молитвенное, простое, а освещение храма полутемное. От торжественных богослужений, соборных служений и поздних литургий старался уклониться. Избегал ходить и на общую трапезу. В употребление же пищи соблюдал крайнее воздержание, принимая ее только для того, чтобы поддержать грешную плоть. В последние годы его часто беспокоили сильные боли желудка, но он никогда не скорбел, не стонал, считая болезнь явным действием Промысла Божия, а возлагал всю надежду на Господа и Его Пречистую Богоматерь. Утешение и поддержку своим силам о. Матфей находил исключительно в молитве. Для уединенной молитвы он, случалось, удалялся на монастырскую дачу в д. Ершово Беляевской волости. Уходя в себя, старец простирал к небу руки и в слезной молитве просил милосердного Господа о ниспослании благодатного утешения и покоя в души его духовных чад. Не ограничиваясь ни местом, ни временем, старец постоянно пребывал в Иисусовой молитве, заключая весь свой ум в ее немудреные слова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Аминь!». Старческое служение о. Матфея началось с окормления братии Анна-Пророчицкого монастыря. Старцу очень полюбилась новая обитель. Каждый из ее насельников поверял старцу свою душу и всегда получал утешение. Часто самыми простыми словами он поучал братию находить внутренний мир и успокоение в самоиспытании и самоукорении, ибо сам убедился в спасительности этих действий. Особенно внимателен и отечески попечителен он был к новым послушникам и к новоначальным монахам. Многие из них были обязаны своим поступлением в обитель именно ему. Хотя в монастыре настоятельствовал о. Геннадий (позднее – о. Иосаф), но духовно главенствовал о. Матфей. Без его совета не принималось ничего сколько-нибудь важного, он, как духовник и благочинный и в силу своего высокоавторитетного иноческого жития, определял и поддерживал весь внутренний строй обители. Настоятель и братия смиренно подчинялись его духовному водительству, открывая перед ним свои помыслы. Сила духовного руководства о. Матфея сводилась к тому, чтобы указать каждой душе путь ко спасению во Христе. Старец был убежден, что первопричина душевного и телесного расстройства человека кроется в нарушении заповедей Христовых, и в качестве основного средства для исправления предлагал чистосердечное покаяние в грехах и приобщение Святых Тайн. Благодаря своему высокому монашескому житию, о. Матфей преисполнился величайшего дара благодати – христианской любви, а ее следствием явились в нем и другие обильные дары: духовное рассуждение, проникновение в души людей, прозорливость и исцеление духовных и телесных недугов. Так он предсказал иеромонаху Пахомию Кедрову, временно управлявшему в 1902 г. Пророчицкой обителью, получение святительского сана и многих страданий за веру Христову. Действительно, позднее о. Пахомий был хиротописован во епископа Черниговского и Нежинского, а в 20-е годы неоднократно подвергался необоснованным репрессиям: вначале был сослан на Соловки, потом – в Яранск, на поселение. Последнее земное пристанище владыка обрел в городе Котельниче. Служение старца Матфея не ограничивалась монастырем. Молва о его подвижничестве проникла во многие города и веси Вятской, Казанской и Нижегородской губернии. Старец же сторонился славы людской, считая, что она мешает приобрести добродетели, необходимые для достижения Царствия Небесного. Поэтому он неохотно принимал посетителей, отсылая их к настоятелю. И только самых терпеливых удостаивал беседы и давал наставления соответственно их духовным нуждам, личному характеру и склонностям. Уходили от него обычно утешенными и с облегченным сердцем. Богатый духовный и жизненный опыт позволял ему проникать в мысли приходящих, и случалось, что пришедший еще не успеет поведать ему о своей нужде или скорби, а он уже дает ответ. Некоторые боголюбивые посетители обращались к старцу с просьбой об исцелении от телесных болезней. Тогда он, по своему смирению довольно редко, принимался за лечение болящих, советуя им приложиться к святым мощам или к чудотворным иконам, либо принять какую-нибудь лекарственную траву. Но исцелившиеся от недугов больные свое выздоровление связывали прежде всего с молитвами старца и были правы. К светской власти приходят люди, которых одно упоминание о Церкви бросало в дрожь, и они в один голос кричали: «Уничтожить!». И уничтожали! Уничтожали Русь Святую, Православную, ее народ, культуру, духовность, историю. Повергли страну Российскую в хаос, мрак, запустение, более чем на 70 лет народ оказался в духовном плену. И перед этой катастрофой о. Матфей часто говаривал: «Грядет скорбь великая, но через нее очистится народ, переродится. На крови мучеников возрастет древо святости, от которого будут питаться многие и насытятся». И с того же времени диавол ударил и с другой стороны. В церкви Российской происходит раскол. Но игумен Геннадий, о. Матфей и братия обители остались верными чадами матери Церкви, возглавляемой патриархом Тихоном. И до самого закрытия монастыря в 1921 г. не приняли обновленческого раскола. В это время из уст старца можно было услышать слова, когда духовные чада предупреждали об опасности, грозящей его жизни, т.к. кровь священническая по городам и весям лилась широкой рекой, очищая и омывая от скверны Землю Русскую: «Что они мне сделают? Я монах. Лишат имущества? Я уже заранее отрекся от него. Осудят на изгнание? Я и без того не принадлежу миру и земле. Лишат жизни. Для меня жизнь только лишения и подвиг борьбы, страдания и вовсе не наслаждение. И я уже и сам всю жизнь свою посвятил Богу. Словом, я монах! Что мне сделают?». В 1918 году Анна-Пророчицкий монастырь был упразднен, его имущество национализировано. Монастырские насельники вынуждены были разойтись по городам и весям. В бывшей обители остались лишь некоторые из братии, которые решили заниматься сельским хозяйством и создали товарищество «Опытное-Поле». Изгнанный же из лесной дачи о. Матфей одно время находил приют в селе Большая Рудка Шарангской волости Яранского уезда (ныне – Нижегородской области), но последнее земное пристанище обрел в деревне Ершово Беляевской волости, располагавшейся в одной версте от бывшей монастырской пасеки. (Лагунов М.А. Правда об «отце Матфее» с. 20-23. Уланов И. Правда о «святом Матфее» с. 3.). Это было очень давно, в двадцатые годы, когда закрывались церкви и монастыри. Отец Матфей жил в то время в монастыре под Яранском. Он ходил пешком в те церкви, в которых еще шла служба. Бывал и в Соболях. Когда совершал такой далекий путь, всегда останавливался по дороге в деревне Боярские (Полубоярцево). Жили в этой деревеньке очень добрые, хорошие люди – Христофор Николаевич и Прасковья Федотовна, дедушка и бабушка Елизаветы Прокопьевны Пискуновой и Любови Прокопьевны Кислициной. Домик их был небольшой, но всегда чистый. Сам хозяин – человек глубоко верующий. Он никогда не пил и не курил, прожил почти 100 лет. Старики всегда соблюдали посты, длинные и короткие, среды и пятницы. В эти дни никогда не ели мясо, молочные продукты, рыбу. Жили правдой. Христофор Николаевич часто говорил: «За правду Бог жизнь удлинит, за неправду укоротит». У них-то и останавливался отец Матфей. Прасковья Федотовна его, бывало, накормит и постель предоставит. В то же время у родителей жила дочь Клавдия Христофоровна с маленькой дочкой Лизой. Муж ее, Прокопий Васильевич, служил в армии. У его родителей семья была большая. Поэтому жена ждала мужа у своих родителей. Как-то отец Матфей спросил у Прасковьи Федотовны: «А дочь ваша на работе?» Та рассказала, почему дочка живет при них, и добавила: «Зять должен бы прийти домой… беспокоимся, не случилось бы с ним что-то плохое». Отец Матфей уверенно ответил: «Не беспокойтесь, на днях он придет». Так и случилось. Это не могла забыть бабушка Елизаветы Прокопьевны. Когда дочка подросла, она ей рассказывала, удивлялась: «Какой он был человек! Мог угадывать!» Местные жители, глубоко чтившие о. Матфея за его богоугодную жизнь, построили ему на своей земле небольшую келью-избушку, где он, прожив более восьми лет, и окончил свой земной подвиг. Молиться старец ходил в соседнее село Беляевское, в построенную в 1893 году чудную деревянную церковь в честь Святителя и Чудотворца Николая, сохраняющуюся и поныне. Обычно он становился у печки и никем не замеченный простаивал целые службы, вознося свои молитвы Господу. Время становилось все более и более тревожным. Старец смиренно относился к гонениям и лишениям безбожной власти, которые он считал Промыслом Божием, ниспосланным свыше испытанием за грехи человеческие. Но не мог он остаться безучастным, когда диавол, всегдашний враг рода человеческого, воздвиг распрю внутри церкви, когда под влиянием «живоцерковников» часть духовенства стала отступать от Христа Спасителя, от Его Божественного учения, от благодатных и спасительных таинств Церкви Православной и от ее иерархов. Вот уже и вятский владыка Павел (Борисовский) за приверженность православным канонам и патриарху Тихону оказался на Соловках. Затем последовала ссылка глазовского епископа Виктора (Островидова), который, находясь в соловецком заточении, сумел сохранять молитвенное общение с паствой. В 1924 г. обновленцы задумали превратить традиционно проводимый ежегодно в епархии крестный ход с чудотворными иконами в триумфальное шествие по Вятской губернии «Живой церкви». На защиту православия выступили управлявший «тихоновскими» приходами Вятской епархии епископ Авраамий Уржумский, викариальные епископы Флавиан Котельнический, Симеон Глазовский и Григорий Ветлужский, которые советовали верующим «принять иконы во время хода», но службы служить со своими, оставшимися верными Патриарху Тихону священниками, а обновленческих клириков до службы не допускать. Как и следовало ожидать, замысел иуд потерпел крах. Крестный ход, совершенный 13 октября – 20 ноября 1924 года, продемонстрировал торжество Православной Церкви. По свидетельству обновленцев, их поражение было предопределено той огромной разъяснительной работой, которую энергично вели среди верующих придерживавшиеся «тихоновской» ориентации священники и монахи. В числе этой «Божией рати» обновленцы особо отметили «многочисленный сонм иноков и инокинь монастырей, вроде о. Арсения, о. Матфея, о. Афанасия, о. Геннадия, «Дарьюшек, Марьюшек, Дуняшек», которые ходили по деревням и селам и несли верующим правду Божию, стараясь «подействовать на обновленцев вразумлением их и освящением от благодатного архипастыря», а в случае неудачи – изгнать их из приходов. Люди, жаждущие его наставлений, в огромном количестве собирались у его дома. И в последние годы он старался принять всех, приходящих к нему. Часто говорил притчами, иносказательно, как будто о ком-то другом, и обращался к кому-то другому. Но слушающий понимал, к кому обращена эта речь, и всегда со слезами уходил от старца, ободренный и утешенный. О. Матфей радовался, что его советы приносят пользу: «Ну что ж, раз люди видят и получают пользу от моих советов, пусть идут, зачем же мне их гнать?» Весна 1925 года. Глухая, темная весенняя ночь. По раскисшей дороге быстро, озираясь по сторонам, идет монах, подпираясь простой палкой. Полы подрясника подняты высоко, чтобы не запачкать грязью. Идет, творя про себя Иисусову молитву и изредка крестясь. Это Яранский епископ Нектарий, высокий и худой, с лицом аскета, с редкой бородой и темными волосами, которые заплетены в косицу и спрятаны под скуфьей. Владыка Нектарий (в миру Нестор Константинович Трезвинский) был назначен на кафедру в декабре 1924 года указом патриарха Тихона. В это время в Вятской епархии было много «живоцерковников» - противников законно избранного патриарха Тихона, которые прилагали все силы к захвату приходов и насаждению своих взглядов и учения среди верующих людей. Вот и шел епископ Нектарий к знаменитому батюшке Матфею за советом: что делать дальше, как жить? Как спасти стадо Христово от волков, расхищающих его? Как уберечь людей от греха, ереси и раскола? Мысли роились в голове у владыки. Он не думал о своей безопасности, все его устремления и мысли были направлены на одно – как не нарушить завет Христов. «Кесарю – кесарево, а Божие – Богу». Было уже далеко за полночь, когда преосвященный добрался до деревни Ершово. Затаив дыхание, владыка остановился и прислушался. Тишина, лишь мелкие капли дождя шуршат по листве. Все спят непробудным сном. Вот, наконец, и маленький домик, похожий на баньку, скрылся от посторонних глаз за высоким кустарником. - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. И сразу же из-за двери, словно его уже давно ждали, раздается негромкое: «Аминь».
В переднем углу стоит небольшая восковая свеча, скудно озирая своим светом, Крест Христов и лик Божией Матери, лежит раскрытый на аналое большой псалтырь. Владыка проходит к иконам и широко осеняет себя крестным знамением, а в это время о. Матфей тихонько поет: «Мученицы твои, Господи, в страданиях своих венцы прияша нетленныя от Тебе, Бога нашего». От этих слов у владыки пробежал мороз по коже. Он не думал, что так скоро старец даст ему ответ на все вопросы, приготовленные во время пути. Пением тропаря святым мученикам о. Матфей окончательно убедил и утвердил святителя Яранского в мысли, что нужно принять венец мученичества ради спасения Церкви и народа Божия. После беседы со старцем и исповеди владыка полностью отдался на Волю Божию и Его Святой Промысел. Епископа Нектария 13 ноября 1925 года особым совещанием при коллегии ОГПУ приговаривают к заключению в концлагерь сроком на 3 года и отправляют на Соловки, а 8 сентября 1937 года расстреливают. Как-то раз пришла к о. Матфею женщина за советом и говорит: «Как мне лучше помолиться, чтобы умерла моя дочь. Она у меня калека, спереди и сзади – горб. И похожа на лягушку. Помоги и помолись, батюшка, чтоб Господь ее прибрал, ведь у меня, кроме нее, еще трое». Со скорбью в сердце выслушал он слова матери. Долго молчал, ожидая, видимо, ее раскаяния в содеянном, а потом сказал: «Молодушка, девочку эту не избывай, это будет ваш поилец и кормилец». Вот так немногословно предсказал о. Матфей дальнейшую судьбу ребенка и его родителей. В скором времени после посещения горбы у девочки стали расправляться, ребенок рос и укреплялся, и в дальнейшем действительно случилось так, что ему своих родителей пришлось докармливать и допаивать до смерти и с честью схоронить. За помощью к старцу приходило много больных и увечных, и всем он находил доброе слово, а многих из них и исцелял. Раба Божия О-а, жительница деревни Марамзы, в молодости неоднократно бывала у о. Матфея и часто вспоминала такой случай: «Однажды у меня заболело лицо, появились на нем коросты, да такие глубокие, что в некоторых местах начало гнить мясо. И я пошла к батюшке. Он меня принял. Напоил чаем. А затем подает флакончик со Святой водой: «Мочи, и все пройдет. Надо только верить». А я до этого неоднократно умывалась Святой водой, но было после этого еще хуже. Но ослушаться не посмела. И после трех раз умывания болезнь прекратилась. В январе 1923 года о. Матфей решает ехать в храм с. Беляево к всеношному бдению. Возница соглашается доставить его до места. В то время в лесу и на дорогах было очень много волков, и конюх решил положить под сено топор для страховки. Отец Матфей, подойдя к саням, сразу же обличает возницу: «Надо надеяться на Бога, а не на топор». И действительно, за всю поездку они не видели ни одного волка. В деревне Крутой Овраг у раба Божия Антипы умирает жена. На его попечении остаются две девочки: одной – 8 лет, а другой – всего год. И в это же время овдовела раба Божия Анна. У нее осталось четверо детей. И однажды она подумала: «А не сойтись ли мне с Антипой? Может, легче жить будет?». Об этом она не говорила никому. И по какой-то надобности пошла к о. Матфею. И как только она переступила порог дома, старец говорит: «Пришла Антипова жена». Присутствующие, а их было несколько человек, сильно удивились. Таким образом, батюшка предостерег ее от замужества. И, как оказалось в дальнейшем, брак обоим бы не принес счастья. Многотрудная жизнь о. Матфея подходила к своему земному концу. Все чаще стали беспокоить его острые боли в желудке. Вот и ноги начали отказывать и порой лишь с огромным напряжением сил передвигался он с места на место. Тяжело больной, он продолжал принимать посетителей и его слово согревало теплотой любви каждое сердце. Сколько утешения, успокоения и отрады вливали в души скорбящих и обремененных людей его благодатные наставления, беседы и молитвы! А сам он постепенно слабел. В эту смутную пору люди, как никогда, нуждались в духовном совете и шли к о. Матфею, как к последнему пристанищу. И если ранее старец во исполнение возложенного на себя обета вел странническую жизнь, то теперь он, отходя от подвига молчания, обратился к миру, жаждущему слова Божия, любви и веры. С отеческой любовью принимал он тех, кого терзали горести, печали и уныние, кто был подвержен сомнениям и жил вне спасительной ограды Христовой Церкви. Он верил, что все страдания мира, как бы ни были они сильны, жестоки, изощренны, не победят Божественной любви, в лучах которой исчезает всякое страдание и уныние. Его беседы, преисполненные глубокого смирения, согревали охладевшие сердца, открывали душевные очи, просвещали разум, призывали людей к покаянию, миру и духовному возрождению. Исполняя волю Небесного Учителя, он учил людей ежедневно, до последней минуты своей жизни, и непрестанно воздыхал за них в молитвах. Господь благоволил поставить этот горящий светильник на подсвечник, который бы освещал и показывал путь истинной христианской жизни. Свет его был видим людям во многих уголках Вятско-Камского края. После закрытия монастыря в 1921 году о. Матфей переселяется в село Беляево на монастырскую пасеку. Когда власти добрались и сюда, крестьяне соседней деревни Ершово выстроили ему на своей земле маленькую избушку. Уртма. Михаил Павлович Клочков. «Расскажу первый случай. Мы тогда жили в деревне Клочки, это 7 километров отсюда. Родители мои коней держали, и вот одна лошадь хорошая потерялась. Артель большая, все помогали искать, отслужили молебен, но безрезультатно. Недели две нет и нет. На следующее воскресенье, это уже вторая неделя пошла, мама отправилась в Ершово к о. Матфею. Он велел отслужить молебен мученику Мине. «Мы уже служили, батюшка». – «Ну , еще отслужите». Мама исполнила. Сели вечерять, вдруг слышат, лошадь у ворот ржет, вся в пене, копытами землю скребет, кидает выше себя. Чудится? Вышли – нет, не чудится, здесь она, лошадушка наша. Так старец под видом молебна спрятал свою молитву. Без лошади в хозяйстве, сами понимаете, беда, особенно в те годы. А вот второй случай. Когда мама вышла замуж, молодые с родственниками не ладили, своего же дома не было. Начала строиться, но как-то медленно. Жилось маме, скрывать не буду, плохо. И пошла она к старцу: «Хочу уйти от мужа». А о. Матфей возьми и скажи: «Зачем уходить, у вас домик строится, будете одни, станете спокойно жить». Так и вышло, потерпела мама, и все наладилось. «Михаил Павлович, а к кому о. Матфей завещал обращаться, когда его не станет? Знаем, говорил ходить на его могилку, но может быть, и человек какой-нибудь был?» - «А как же, всем наказал: к Душеньке ходите. Это прозорливая монахиня Евдокия, старая дева, она жила в деревне Большая Люя Кикнурского района, близ села Потняк. Мне она приходилась свахой: старший мой брат Николай был женат на ее племяннице Ольге. К ней-то старец и благословил ходить, чтобы волю Божью испрашивать. Помню в войну она приходила к нам в Клочки. У нее был маленький домик 4 метра на 5. Народ к ней ходил, врать не буду». Кто с верой, кто с насмешкой, но она таких чувствовала, не открывалась им. – Шли две женщины, одна с недоверием другой говорит: «Посмотрим, чего она нам наболтает». Дуся с одной побеседовала, подошла очередь другой. Дуся села за стол, налила стакан воды и молчит. Посетительница ждет разговора, а она взяла стакан, поболтала и молча поставила. Так насмешница и ушла ни с чем. Мой старший брат, я уже говорил, был женат на ее племяннице. Когда Николай уходил на фронт, Дуся приехала на проводы. Много народу пошло на эту войну, а вернулось мало. Весь день она молчала, а когда он ушел, послала догнать, передать от нее привет и сказать, что он благополучно вернется. Коля всю войну таскал станковый пулемет – слышали, наверное, «максим», 66 кг. Мощный парень был, его так и звали: «Коля – центнер». Однажды в траншее прилегли отдохнуть, он к стенке привалился, два солдата опустили ему головы на плечи. Вдруг пулеметная очередь, этих двоих убило, а он целехонек. Один раз за всю войну был ранен в легкие. Родные еще ничего не знали, а Душенька уже сообщает: «С Колей тяжелый случай, но ничего, пройдет». Умерла вскоре после войны. В годы, когда на Россию, по слову пророка, сошел голод слышания слов Господних (Ам. 8,11), о. Матфей вышел на общественное служение. В Ершово он безотказно принимает всех, нужду от него имеющих, отпускает грехи, разрешает недоумения. Старец на глазах слабел телом, но не духом. Дух был бодр, молитва пламенна. Задолго до своей кончины о. Матфей готовился предстать перед Господом с ответом о прожитой жизни, о делах, заботах и чаяниях. Духовные дети, видя, что их отец скоро отойдет в мир иной, сильно скорбели, они знали, что теряют не только великого молитвенника, ходатая перед Богом, но и то, что теряют большее – мудрого путеводителя в своей земной юдоли для достижения вечного блаженства каждой души. Они теряли духовную опору, теряли человека, который Духом Святым знал их тайная и явная, спасая от бед и несчастий, отечески наказывая, вразумляя и направляя их жизни, согласно Евангельскому учению Христа Спасителя. Но в то же время они были уверены, что связь о. Матфея с ним прервана не будет, что и после смерти духом своим старец будет пребывать с теми, кто будет искать его заступничества перед Богом, кто будет обращаться к нему за помощью. О. Матфей, подобно преподобному Серафиму Саровскому, часто говаривал: «Придите ко мне на могилку, - благословлял он, - излейте свое горе, расскажите, как живому, все ваши беды и печали, и если я буду иметь дерзновение у Господа, то не оставлю вас без утешения». Эти слова блаженного старца многие помнили и сохраняли в своих сердцах. О. Матфей лежал на смертном одре. Он понимал, что скоро, очень скоро душа его оставит одряхлевшее тело. С надеждой и упованием смотрел он на образ Заступницы Усердной, прося Её помощи о кончине мирной и тихой. Порой старец впадал в тонкий сон. И в это время перед мысленным взором о. Матфея мелькали фрагменты его жизни. Жизни, цель которой была – соединение со своим Создателем. А бесконечно, на протяжении всего своего земного бытия, мучившая его одна единственная мысль: « А все ли я сделал, что заповедал Христос?, заставляла вновь и вновь обращаться к своей памяти в поисках чего-то такого, что разделило бы их с Христом. Слезящийся взор старца останавливается на лике Спасителя, и слышится тяжелый вздох из глубины души: «Господи, помилуй, спаси, прости и сохрани, и соедини с Собой!». Образования старец не получил. Он самоуком выучился читать псалтырь, а затем и писать, да так грамотно и красиво, что и сам порой удивлялся своей способности. «Господи, прости, - слышится тихий шепот умирающего старца. – Не помяни моих грехов, избави от вечной гибели! Спаси и укрепи веру православную моих духовных чад. Спаси виноград сей, его же насади Десница Твоя!». Тихо сидят чуть в стороне от одра, на котором лежит их любимый старец, его верные духовные дети. У всех печаль и скорбь на сердце. Вдруг старец, словно кого-то увидев, весь собрался, левая рука быстрее стала перебирать костяшки четок, а правой он истово стал креститься, устремив взор на икону Спасителя, и четко, совершенно не старческим, дребезжащим голосом, а молодым и звонким, тихонько, но ясно и отчетливо запел: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!». Едва закончив пение, он совершил крестное знамение, и правая рука его так и осталась лежать на левом плече. Вместе с последними словами пасхального, радостного песнопения и крестного знамения улетела душа богоносного старца в небесные селения в Воскресшему от гроба Христу Жизнодавцу, туда, куда стремилась всегда, будучи в гостях, на земле, находясь в бренном теле. Это произошло 29 мая 1927 года, в среду, в день отдания праздника Пасхи Христовой. Скорбная весть очень скоро облетела близлежащие города и веси. И вот со всех концов Вятской губернии пошел народ, чтобы поклониться своему любимому батюшке, отдать ему последнее целование. И из губерний: Нижегородской, Костромской, Пермской, из Удмуртии и Татарии - пошли ходоки для прощания. Он всю свою жизнь избегал людской славы и почитания, и лишь у бездыханного тела она его достигла и прославила как верного делателя винограда Христова, как образец для подражания, как путь, ведущий в Царствие Божие, в вечное упокоение! Незадолго до кончины духовные дети спросили старца: «Отче, а где тебя схоронить: в с. Беляево или в городе Яранске, везти на лошадке или нести на руках, как благословишь?» О. Матфей, чуть задумавшись, ответил кратко: «Не беспокойтесь об этом, как да на чем везти. Я ногами уйду в Яранск. А схоронить меня в ограде благотворителей купцов Беляевых. Много, ох много они потрудились для спасения своих душ, много сделали для Церкви Святой и для народа Божия. Там положите мое тело, а на кресте подпишите, что здесь похоронен Матфей-кочегар». Многих удивили слова старца, но они были твердо уверены и убеждены, что, как он сказал, так и будет, все исполнится в точности. А люди все прибывали и прибывали в деревню. И было их так много, что скоро все дома были заняты постояльцами, а многие на ночь оставались под открытым небом. Все скорбели душой и плакали, вознося свои молитвы об упокоении души в селениях праведных любимого своего батюшки, верного воина Христова. Беспрестанно совершались панихиды. Но вот настал горестный час, когда замолкли заключительные слова заупокойного песнопения в доме, где жил Христовый подвижник. И из кикнурской деревни Ершово двинулась скорбная, многолюдная процессия к месту вечного упокоения в г. Яранск. К.Д. Бакшаев перечислил имена этих деревень, которые они в детстве читали, как считалочку, так складно ложатся старинные русские названия: «Власавино, Копырино, Кламбище, Кисели, Шустино, Шубково, Сидоренки, Митюши. Дальше не знаю, но наверняка, если несли из Ершово, проходили Беляево, Оксеноский починок, Антоничи, Кропачи, Бакшаи, Ерши (от Антонычей до Ершей – лесом), Герасимо, Лом, Поповка, Симканята, Рождественск, Опытное Поле, Шошма, Иваново, Тарасово, Лагуново, Яранск. Налинский, Пижанчугу, Потняки, а оттуда уже начинается Яранский тракт», - сказал Константин Дмитриевич. С пением и служением панихид люди подняли гроб с телом подвижника и многолюдная, скорбная процессия направилась в Яранск, к месту вечного упокоения старца. В каждой веси по пути следования делались остановки для служения панихид, а местные жители встречали процессию далеко за околицей и присоединялись к ней. В среду, 19 мая (1 июня), в день отдания праздника Пасхи Христовой, скорбное шествие прибыло в Анна-Пророчицкий монастырь (ныне Опытное Поле). При огромном стечении народа в Анна-Пророчицком храме (тогда еще действующем) низвергнутой властями обители совершили заупокойную литургию в сослужении многочисленного духовенства, потом – чин отпевания. После отпевания гроб с крестом, хоругвиями и зажженными свечами обнесли вокруг храма и многотысячная процессия двинулась в Яранск. Похоронное шествие растянулось едва ли не на версту. Все это напоминало скорее перенесение мощей, нежели обычное погребение. Ударом большого колокола на колокольне Троицкого собора встретил город печальное шествие. Все городское духовенство с хоругвиями и иконами вышло навстречу процессии. Гроб внесли в Троицкий собор, блиставший от зажженных свечей и паникадил, где отслужили панихиду. Там монашки попытались сфотографировать о. Матфея в гробу, но фотопленка оказалась засвеченной. Игумен Иоасаф рассказал, что в свое время старец говорил ему: «Когда я умру и меня понесут на место вечного упокоения, в тех местах, где пройдет похоронная процессия, никогда не будет града». Он обещал молить о ниспослании людям такой благодати. Это пророчество исполняется по сей день. Иногда все посевы вокруг Яранска побьет градом, а там, где пронесли гроб о. Матфея, крестьяне ущерба не терпят. Вот такова сила святых его молитв! Из собора крестный ход направился на городское кладбище. Здесь, в кладбищенской Вознесенской церкви, в канун Вознесения Господня, была совершена последняя панихида. Затем гроб с телом о. Матфея при печальном похоронном перезвоне и умилительном пении перенесли к могиле, вырытой в 50 м юго-восточнее церкви. Перед погребением протоиерей о. Федор Иванов произнес прочувственное, исполненное глубокой печали слово, в котором раскрыл великое духовное значение старца Матфея для Православной Церкви и Православного народа. По завершении заупокойной литии гроб с телом великого молитвенника земли Вятской был опущен в могилу. Всю свою земную жизнь о. Матфей избегал славы людской и почитания. После смерти он тоже пожелал быть в неизвестности. Предчувствуя грядущую кончину, он завещал близким ему людям, чтобы на его надгробии начертали: «Здесь похоронен Матфей-кочегар». Сей завет преподобного был тоже исполнен. Сразу после кончины праведника на еще свежей могиле его начались многочисленные исцеления. Особенно сильной была помощь о. Матфея в годы Великой Отечественной войны. К месту упокоения народного заступника шли солдатки, чьи мужья сражались на фронте, безутешные вдовы, родители, у которых дети сгинули в тюрьмах и лагерях, раненые и больные, верующие и неверующие – словом, все кто нуждался в утешении и исцелении от духовных и телесных недугов. Святой Матфей помогал всем: слепых делал зрячими, больных и раненых исцелял, а тех, кого терзали горести, печали и сомнения и иные душевные муки, успокаивал, вселял в их сердца благодатный мир, тишину, надежду и веру в себя и в Бога. Очевидно, именно тогда завершается оформление в народной среде культа о. Матфея, который признается верующими как местночтимый святой» В. Низов, кандидат исторических наук. Светильник веры. Вятский еженедельник «Выбор» № 46 (143) декабрь 1993 г., с. 8. Видя такое все возрастающее благоговейное отношение верующих к могиле иеромонаха Матфея, православная община Успенского собора города Яранска решила поставить над могилой часовенку с иконостасом и надгробием, которая вскоре и была воздвигнута. Тогда же было определено ежегодно в день успения преподобного – 16 (29) мая – проводить у могилы торжественное моление. Общее наблюдение за состоянием могилы поручалось священнику кладбищенской Вознесенской церкви Николаю Петровичу Кедрову. Весной 1936 г. в Яранск прибыл новый епископ Вячеслав Феофанович Шкурко, который приложил немало сил для увековечения памяти вятского подвижника. По его велению могила старца была благоустроена, а в часовенке появилась неугасимая лампада, наблюдение за которой было возложено на кладбищенского сторожа Пелагею Ильиничну Лыкову. В двунадесятые христианские праздники у могилы дежурила Акулина Ивановна Волжанина, собиравшая попутно пожертвования на елей. Староста кладбищенской церкви продавал возле могилы крестики. Архиерей благословил кладбищенских священников Кедрова и Хмелькова проводить у могилы заказные панихиды. Сам владыка, посещая кладбищенскую церковь, вначале шел к могиле о. Матфея и молился, и только после этого проходил в храм. По воспоминаниям современников, в 30-е годы могила старца постоянно была осыпана множеством живых цветов и обставлена образами. Верующие продолжали брать с могилы землю и траву, чтобы использовать их в лечебных целях, вследствие чего могильный холмик систематически обновлялся. По благословению владыки были размножены фотографии о. Матфея, которые распространялись среди верующих. Вероятно, тогда же была составлена первая редакция «Жизнеописания отца Матфея», разошедшаяся во множестве рукописных списков. К сожалению, недолгим было архипастырское служение в Яранской епархии святителя Вячеслава. В 1937 г. он был арестован и сгинул в застенках ГУЛАГа. Как при жизни, так и по своей смерти не оставил о. Матфей своих чад духовных. К нему никогда не зарастала тропа. Даже в дни гонений на Церковь Святую люди по ночам, крадучись, приходили на могилку и молились Господу, прося о. Матфея, как живого, походатайствовать за них. И никогда не уходили неутешны. У рабы Божией Александры была дочь, вся голова которой внезапно покрылась незаживающими язвами. Волосы в некоторых местах снимались вместе с кожей. На лечение в больнице было израсходовано много средств и времени, а пользы не только не было, но болезнь прогрессировала. И тут любящая мать решила использовать последнее средство. Идет на могилу о. Матфея, с молитвой берет песочку, приносит домой, кладет его в воду и заставляет свою дочь мыть голову. И через несколько дней болезнь проходит. Поздним вечером во время Успенского поста к воротам кладбища подошла телега. На самотканых половиках лежал мальчик лет 10-12. Возле него сидели бабушка и средних лет женщина, по всей вероятности, мать. Возница и эта женщина переносят мальчика к могиле о. Матфея и уезжают по своей надобности. Возле калеки остается старушка, сопровождавшая его. От горя и житейской тяжести бабушка начала горячо молиться. Устав от молитвы, и видя, что мальчик все лежит, а ноги не двигаются, она в сердцах сказала: «Господи, или вылечи, или возьми к Себе, о. Матфей, помоги». И вдруг ребенок встал и пошел. Это было явное чудо. Ведь дитя не могло ходить в течение трех лет. О. Матфей некоторым являлся и видимым образом. Это случилось во время Великой Отечественной войны. Одна семья осталась без средств к существованию. И отчаявшаяся мать, на руках которой было несколько детей, придя на могилку благодатного старца, стала слезно молиться, говоря: «О. Матфей, помоги! Умираем с голоду, сама и дети мои. Спаси от смерти. Помоги удержаться от воровства». После напряженной молитвы она как бы впала в забытье, но видит, как между деревьев идет старец, а за плечами у него большой рюкзак. Подошел к ней, отдал ей поклажу и говорит: «Питайся сама и питай деток». От радости и неожиданности она не спросила его имени. А когда пришла в себя, то, сколько его ни искала, старца не было. Только после войны, увидев фотографию, она признала на ней того старца, что спас от голода. В годы застоя, в дни памяти старца, на кладбище не пускали, плотным оцеплением стояла милиция. Но все безрезультатно: за несколько дней до торжеств в город все равно приезжали люди с котомками, ночевали по десять человек в доме, проникали на кладбище, кто как мог. Тогда власти порешили вскрыть захоронение, изъять мощи старца, надеясь, что к пустой могиле ходить не будут. Жительница Яранска Таисия Ефремовна пришла как-то под вечер на кладбище и видит: трое мужчин погребение разоряют. Выкопано было глубиной до колен, далее земля святотатцев не допускала. Они рубили топором, били ломом, но лишь огонь из недр земных выскакивал. Тогда могилу о. Матфея залили цементом – довольно большое пространство, даже несколько соседних погребений сравняли и под каменный панцирь упрятали. Люди, разорявшие могилу, кончили плохо. Один из них заболел раком горла и умер в мучениях. Крадучись и оглядываясь, верующие сверлили бетонное покрытие, брали земельку, а на могиле оставляли цветы, немудреные кушанья, деньги, как милостыню за упокой души дорогого батюшки. Вновь и вновь цементировали власти, проделанные в бетоне дыры, но люди вновь делали их, чтобы добыть драгоценную земельку, которая помогала лучше всяких лекарств, снимала боль, исцеляла от одержимости. «Я была на могилке с одной больной бесноватой женщиной, - поведала монахиня Зоя (г. Йошкар-Ола). Как только мы с ней пришли на могилу о. Матфея, эта женщина начала плясать на бетоне у могилы. Плясала, плясала, и бес из нее говорит: «Я вошел в нее, когда она вот так же плясала». А женщина все пляшет и пляшет. Потом бес и говорит: «На, возьми ее». А женщина, как плаха, с размаху упала на бетон. Потом она встала, я спрашиваю: «Анна, ты, наверное, сильно ушиблась?» Она говорит: «Нет». Вот такому чуду на могиле о. Матфея я была очевидцем». Один батюшка, приехавший почтить старца, научил людей в часовне, как пользоваться этой живоносной земличкой. В чашу с водой надо крестообразно насыпать песок со старческой могилки. Когда он осядет на дно, водой можно пользоваться, как святой: прикладывать к ранам, принимать во время болезни, окроплять квартиру. «Этот случай никто не отметет, не отринет, я лично был ему свидетелем, - поведал старожил К.Д. Бакшаев. – Работал у нас в милиции старший сержант. Была его очередь дежурить в праздник на кладбище. Свечушки горят, народ молится. Он гонит людей, те не уходят. Он с дружиной и давай свечи на могиле ногами распинать. И что же? Обе ноги почернели. Мы вместе лежали в неврологическом отделении, когда я инвалидность оформлял, и каждое его слово было: «Господи, прости меня грешного». Я выписался, а его из палаты отвезли прямо в морг». «А еще одного из милиции копать могилку старца назначили, когда пытались вырыть его мощи, - припоминает Марина Ивановна. – А мать у него была верующая. И уж как она плакала, как умоляла: не вскрывай могилку, сынок, тебя Бог накажет». – «Меня же уволят, мама, поймите, работа такая». Но видно сильно молилась, сердечная: наутро у него подскочила температура, вызвали врача, дали больничный. Так по молитвам матери уберег его Господь от страшного греха. Все, как касались могилы, все кончали плохо, это известно…. «На могилу не пускали, стояла охрана, но старушки собирались и молились недалеко от могилы, - свидетельствует Евдокия Григорьевна (деревня Клочки). – Однажды пришел мужчина с женой и дочкой лет пяти-шести. Мужчина с медалями и орденами, видно, большой начальник. Девочку посадили у самой могилы и усердно молятся, на охрану не обращают внимания. Охранники стали упрекать: «Вот навешал орденов и раскланивается», а он свое исполняет. Когда они кончили молиться, мы подошли к ним, и завели разговор. Мужчина сказал: «Кто им дал право такое – не пускать на могилу?». «Это местная власть». Выяснилось, что они из Москвы, и у них несколько лет болеет дочь. Прошли много больниц, но ничего не помогло. Одна старушка посоветовала обратиться к о. Матфею и дала земельки с могилы. Поили девочку водичкой, в которой разводили землю, и та стала ходить». «А вот что было с моим соседом, - поведал М.П. Клочков (г. Яранск). – У него болела нога, и он дал обет: если выздоровлю, схожу к о. Матфею. Облегчение не замедлило. Он ночевать на кладбище остался, четки тянул. Вдруг среди ночи из могилки по пояс показался старец. Сосед не робкого десятка, не растерялся, подставил руки под благословение. Батюшка благословил, и все исчезло. Такие вот дела там творятся». В конце 80-х годов почитание о. Матфея стало открытым. В 1991 г. на кладбище в молитвенной обстановке был совершен чин освящения часовни над его могилой. Это небольшая белая церковь, увенчанная крестом. Она символизирует образ монаха-праведника. Архитектурный облик ее прост и лаконичен, все выдержано в традиции древнерусского храмового зодчества. Снаружи у алтарного выступа растет сухое дерево. Оно мироточит, из расщелины истекает благовонная жидкость, дарующая исцеления. В часовне служатся панихиды об упокоении души Яранского старца, люди читают по нему Псалтырь, некоторые, по особому усердию, даже «Акафист преподобному и богоносному отцу нашему Матфею, града Яранска и Вятской земли чудотворцу», составленный в преддверии канонизации и келейно творимый уже многими верующими. Каждый год в часовню приходит все больше народу, все новые и новые души привлекает к себе о. Матфей, ибо его судьба поучительна для всех нас. Он укрепляет нас в стоянии за Истину Христову, которое в наше время требует не меньшего мужества, ведь, как сказал в своей проповеди один из виднейших русских пастырей, «нынешнее нечестие может превзойти 70 лет внешних гонений». Сегодня, когда страна Российская проходит через горнило испытаний, в выигрыше остаются все-таки «старые русские». Эти люди не поступаются христианскими и просто человеческими идеалами, живут, сохраняя достоинство, стараясь соблюдать заповеди, а если по немощи и не выдерживают этой высоты, приносят покаяние, принимают епитимью, стараются искупить свое отступление от евангельских норм бытия молитвой, милостыней, другими добрыми делами. Не о них ли сказал Господь: «Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?» (Мф. 5,13). Соблазнов много, кажется, протяни руку - и они твои, но воспользоваться этим не позволяет совесть. На внешнем плане такая позиция несет ощутимые потери, но духовно мы остаемся в выигрыше. Ведь истинная ценность в достижении Царствия Небесного, а не в обладании неверными благами мира сего, и мудрый купец, продавший имение, чтобы купить драгоценную жемчужину, преподал нам урок на все времена (Мф. 13, 45-46). Своим исповедническим житием о. Матфей напоминает нам, что, несмотря на царящее вокруг беззаконие, у человека всегда остается выбор, какой путь избрать: просторный, ведущий в геенну огненную, где будет «плач и скрежет зубов» (Мф. 13, 42), или узкий, ведущий в Царствие Небесное, о котором написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2,9). Святая Русь жива, это родник, щедро питающий душу народную, только праведники проходят по жизни скрыто. Труды и подвиги их знает только Господь, Он и воздаст им полною мерой. Именно их духовным подвигом устояла Россия в годы жесточайших испытаний, их предстательством перед престолом Божиим все мы сегодня живем и дышим. Имена этих людей должны быть открыты миру, чтобы современники могли молиться за них: в этой молитве опора нам на времена последние. Церковь земная Воинствующая сильна своим единением с небесною Торжествующею. Имя иеромонаха Матфея сияет светозарной звездой в ярком созвездии русских праведников, которые составляют цвет нашей Церкви. «По плодам их узнаете их» (Мф. 7, 20): и спустя восемь десятилетий, молитва старца чудодейственна, небесная помощь безотказна, честные останки, покоящиеся под спудом, цельбоносны. Такие скорые помощники вначале прославляются народом. И до сих дней Господь по молитвам о. Матфея творит чудеса, которые ум человеческий постигнуть не может. А только вера, надежда и упование открывают неведомые тайны промысла Божия и милости, уготованные людям от сотворения мира. От человека господь требует только одного – его прихода к Создателю своему с сокрушением и смиренным сердцем: «Приидите ко мне все труждающиеся и обремененные и Аз упокою вы. Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть».
Составлено по материалам историка В. Низова г. Киров, Проториерея отца Алексея Сухих, Вятские Поляны, Анны Ильинской г. Москва, Свидетельствам верующих.
 |
|
|
|